Лилия Газизова: «На стыке культур рождается все самое интересное…»

Лилия Газизова: «На стыке культур рождается все самое интересное…»

1146
0
SHARE

Лилия Газизова – человек давно и успешно состоявшийся в литературе.

Сегодня она возглавляет секцию русскоязычной литературы и художественного перевода при Союзе писателей Татарстана.  Автор двенадцати сборников стихотворений, изданных в России и за рубежом. Печатается  в журналах «Новый мир», «Знамя», «Арион», «Дружба народов», «Октябрь», «Нева», «Интерпоэзия»… Лауреат нескольких литературных премий.

Ее стихи переведены на двенадцать европейских языков.

Известна и как переводчик татарской поэзии на русский язык.

Организатор и руководитель нескольких крупных международных поэтических фестивалей – фестиваля имени Н. Лобачевского, Хлебниковского фестиваля «Ладомир», а также многих других литературных проектов. Участник международных фестивалей в Бельгии, Франции, Турции, Румынии, Польше, Эстонии, Молдове…

В неофициальном формате ее называют «первой леди поэзии Татарстана», у нее берут многочисленные интервью, она мобильна и востребована во всех своих ипостасях.

 На «ее» фестивали съезжаются самые яркие, неординарные поэтические персоналии сегодняшнего дня. Мне довелось дважды плотно общаться с ней в Казани и каждый раз по-хорошему удивляться ее организационному напору, энергии, оптимистичному взгляду на будущее поэзии, убежденности в нужности того, что она делает.

Ну и еще одна немаловажная черта: она – действительно «ключ от города К.», как назвал ее кто-то из поэтических коллег,  носитель духа и истории Казани, патриот без националистических вывихов и космополит, ни на минуту не  забывающий о своих корнях –  мироощущение такое близкое и понятное нам, бакинцам…

 – Ну вот, за плечами  – еще один  фестиваль… По собственному опыту знаю, что когда проект, над которым долго и напряженно работал, приходит к логическому завершению, тебя, как правило, обуревают смешанные чувства: тут и радость, и облегчение, и некое сожаление от того, что все это уже стало частью истории и больше не повторится… А что испытываете в этом пост-фестивальном формате Вы?

– Я испытываю ровно все те чувства, что Вы и перечислили… Но все-таки главное среди них – это чувство удовлетворения. Может, это звучит как-то казенно, но я рада, что фестиваль живет, развивается (в 2016-м он прошел уже в пятый раз), у него уже появились свои традиции, свои «фишки»… В частности, такой «фишкой» стал Велимир-слэм, впервые представленный на  прошлогоднем фестивале –  «живое» состязание поэтов, ставшее  очень модным в последние годы в России. Голосует на слэмах и профессиональное жюри, и публика, и хотя все мы прекрасно осознаем всю субъективность таких творческих «состязаний» и то, что нельзя оценивать поэзию и искусство в целом по пятибалльной или еще какой системе – тем не менее, в наших слэмах закономерно побеждают настоящие поэты, которые, безусловно, стоят того, чтобы быть названными победителями…   Но в первую очередь назначение слэмов – вовлечь в происходящее поэтическое действо как можно больше людей, в том числе, молодежи, сделать фестиваль более зрелищным, пробудить, хотя бы в таком формате, интерес к поэзии у тех, для кого она не то, что на первом, но даже и не на 31-м месте в жизни, для кого она до этого момента, возможно, вообще, была некой непознанной вселенной. И если нам это хоть отчасти удается, значит, все наши усилия того стоили…

– Мы, к сожалению, живем в эпоху противостояний и противопоставлений, в том числе, и культурных, когда от всех нас (подчас в достаточно жесткой форме) требуют ответа, за кого мы – за «белых» или за «красных»… Но хотя хлебниковский фестиваль изначально предполагает   авангардный формат, по моим наблюдениям, на его площадках встречаются авторы самых разных поэтических «ориентаций». Что это – либеральность или размытость критериев отбора? Что, на Ваш взгляд, дает такой стилистический сплав, такой разнобой фестивальных голосов? И существует ли та самая золотая середина между традицией и авангардом, некая их точка соприкосновения или даже пересечения?

– Основная  задача  фестиваля и его организаторов – представить читателям и слушателям некий срез современной поэзии, а поскольку она очень разная, то, естественно, и участники наши разные. Я со своей стороны могу обещать представить публике выборку из лучших современных поэтов, а уж решать, кому что (или кто) ближе – дело самих читателей…  Я бы не хотела, чтобы наш фестиваль был  фестивалем только авангарда – хотя, обращаясь к участникам, мы призываем их не забывать о том, что фестиваль носит имя великого реформатора слова  и, соответственно, представлять (как на выступлениях, так и в фестивальный альманах «Пушкиноты») тексты, отмеченные некоей «хлебниковской» интонацией. Приветствуются тексты экспериментальные,  по-хорошему хулиганские  – я убеждена, что такие стихи есть у каждого из нас, потому что иногда очень полезно ломать собственный формат, какие-то свои же отжившие каноны, ведь эксперимент – это всегда стимул к развитию, к движению вперед. Именно поэтому состав наших «хлебниковцев» всегда будет эклектичным и именно эта эклектичность – одна из главных отличительных черт нашего фестиваля. Так было и так будет впредь.

Участники ежегодного Хлебниковского фестиваля поэзии “ЛАДОМИР”

– Я знаю, что Вы ведете сразу несколько литературных проектов – Вы их автор, вдохновитель, организатор и руководитель… Понятно, что для  Вас, как и для любого родителя, все они по-своему дороги, но у каждого из Ваших проектов и фестивалей – все-таки свое лицо, свой формат, своя интонация. Расскажите немного о других ваших «детях»…

– Как Вы знаете, я являюсь руководителем секции русскоязычной литературы и художественного перевода в Союзе писателей Татарстана и, естественно, по роду своей деятельности много занимаюсь самыми разными проектами, связанными с литературой на русском языке. Есть среди них более официозные, где «правит бал», скажем, Министерство культуры – их формат достаточно предсказуем. А наряду с этим существуют и авторские проекты – помимо уже упомянутого «хлебниковского» фестиваля, это, к примеру, фестиваль имени Лобачевского (кстати, единственный в мире поэтический фестиваль, носящий имя математика). Мне в свое время показалось очень интересной идея объединить неевклидову геометрию с поэзией и привлечь к участию в этом фестивале людей самых разных профессий – философов, математиков, филологов, религиозных деятелей для того, чтобы вместе порассуждать не только о взаимосвязи поэзии и математики, а шире, искусства и науки в целом. А связь эта очевидна – так, на «круглом столе»  самого первого фестиваля отмечалось, что, как большая поэзия невозможна без трезвого расчета, так невозможны и значимые научные открытия без истинного творческого вдохновения. Вообще, эта геометрия – очень необычное и красивое явление, из области столько же науки, сколько и искусства… Составной частью фестиваля является научно-практическая конференция «Влияние неевклидовой геометрии на художественное сознание». Звучит нестандартно, но в ее рамках обсуждаются очень интересные проекты, лежащие на стыке наук – говорится о том, что на сегодня, возможно, и не является догмой и аксиомой, но к чему люди непременно придут завтра или послезавтра.

Вообще, наш земляк Николай Лобачевский [прим. – Николай Иванович Лобачевский (1792 – 1856) –  русский математик, один из создателей неевклидовой геометрии, деятель университетского образования и народного просвещения, почти 20 лет занимал пост ректора Казанского Университета] принадлежит к числу людей, которые, наряду с Коперником и Эйнштейном принципиально изменили наш взгляд на мир, наше сознание, в том числе, и поэтическое. Недаром Хлебников в свое время писал: «Я – Разин со знаменем Лобачевского…» И недаром среди современных нам поэтов столько математиков, физиков… Не может настоящий поэт не чувствовать красоты и магии математической формулы, комбинации цифр, ведь и – и то, и другое – Космос…

– То есть алгебра и гармония существуют в нашем мире рука об руку, пересекаясь и переплетаясь в некое единое целое…

–  Именно. Конечно, нельзя не упомянуть и еще об одном фестивале, посвященном другому нашему великому земляку – Гавриилу Державину. Всероссийский державинский фестиваль, на котором каждый год вручается  премия его имени – одно из важнейших наших мероприятий. Как известно, поэт родился в Казани, и творчество его оказало огромное влияние не только на русскую поэзию, но и на татарских поэтов. Естественно, самая любимая державинская строка казанцев: «Как время катится в Казани золотое…» Я сама очень люблю Казань, никогда не считала ее ни в коей мере «провинцией» – достаточно вспомнить хотя бы то, что в Казани родились два великих поэта, оказавших огромное влияние не только на российскую, но и на мировую поэзию: Державин, проложивший дорогу Пушкину, изменившему весь ход развития русской словесности, и великий реформатор поэтического языка, лидер мирового авангарда Хлебников. Практически у каждого казанского поэта есть строки, посвященные этим двум нашим землякам… И как же могут после этого не рождаться в Казани все новые замечательные поэты?..

А в 2014-м  мы в рамках фестиваля впервые провели республиканский конкурс чтецов державинских стихов. Вы не поверите – в нем приняло участие более 100 школьников!…

Сам факт того, что дети хотя бы соприкоснулись с державинской поэзией, нашли его книгу, открыли, прочли ее и выбрали те тексты, что  близки им по духу (а тексты эти порой очень глубокие и «взрослые»!) – уже дорогого стоит. И  читали они совершенно удивительно, наполняя каждую строчку глубоким, иногда даже неожиданным смыслом.  Надеюсь, что подобные начинания станут традицией – я, вообще, с большим оптимизмом смотрю на будущее и поэзии, и наших детей.  Все в наших силах…

– Ваша позиция так разительно отличается от так распространенных в наше время искренних, но бесплодных вздохов об утраченном…  

– Надо просто осознать, что поэзия, звучавшая на стадионах – это уже факт истории, не более того. Сегодня поэзия требует более камерного подхода, и это нормально… А просто сожалеть о чем бы то ни было – неконструктивно, надо что-то делать, а сделать что-то реальное может каждый из нас. Есть  у нас и еще несколько интересных проектов, в частности, Осенний бал поэзии, который я в этом году собираюсь проводить уже в 20-й (!) раз – его каждый год очень ждут все наши поэты…

– Сегодня мы не очень много знаем и не очень хорошо представляем, что происходит в литературных сообществах в разных концах некогда единой страны… Чем живет писательский союз Татарстана сегодня, что интересного у вас происходит? Стало уже традиционной риторикой, ссылаясь, в частности,  на западный опыт, задаваться вопросом, а нужны ли вообще подобные творческие союзы сегодня – каково Ваше мнение по этому поводу?

– Наш Союз писателей, как и почти все СП национальных республик бывшего Союза, был основан в 1934 году. Сегодня он насчитывает более 3000 членов. В нем действуют секции татарской прозы, поэзии, драматургии, детской литературы, критики… Я возглавляю секцию русскоязычной литературы и художественного перевода, в которой состоят более 40 человек. Союз писателей и сегодня остается достаточно влиятельной организацией в Республике. Не буду подробно касаться тех сложностей, которые, думаю, знакомы всем нам. В пост-перестроечную эпоху Союз писателей стал общественной организацией.  Тем не менее, Республика и сегодня поддерживает творческих людей, выделяются средства на проведение каких-то интересных литературных мероприятий – вот, к примеру, у нас прошел Первый международный фестиваль молодых тюркоязычных писателей… Пожилым литераторам выделяется пенсия – пусть и небольшая, но это все равно благо. То есть, вопреки распространенным клише творческие союзы у нас не умерли, они живы и функционируют и сегодня. Да, теперь мы знаем, что на Западе никогда не было никаких писательских организаций, но это – их опыт, почему мы должны слепо следовать ему?.. Да, возможно, какие-то сомнения в эффективности творческих союзов есть у всех нас, но сегодня реальной альтернативы им я просто не вижу… А если кому-то что-то уж совсем не нравится, то ведь вход и выход здесь свободный, можно просто не состоять в таком союзе – как и в любой общественной организации…

– А как осуществляется прием в члены СП, каковы критерии оценки авторов и их произведений?

– Критерии у нас достаточно жесткие – автор должен пройти три этапа: обсуждение в своей секции, после чего приемная комиссия выносит свое решение, которое, в свою очередь, обсуждается Правлением СП. На каждом из этих этапов автора могут ждать, как приятные, так и неприятные сюрпризы… Желательно иметь в наличии, как минимум, две книги, причем одна из них должна быть издана в Государственном книжном издательстве – там, слава богу, еще сохраняются какие-то традиционные критерии, нормативы, имеются в наличии грамотные редакторы, корректоры, и издаться там совсем непросто. Вот, в общих чертах, такая ситуация у нас с приемом в  «писатели»…

– А есть ли сегодня реальная возможность издаваться не за свои деньги, а за государственные?

– У нас в Казани, безусловно, есть.  Конечно, сегодня многие авторы издаются за свои или за спонсорские деньги. Но ниша государственного книгоиздательства сохраняется. Приоритетное направление, естественно, отдается  авторам, пишущим на татарском, но и у русскоязычных авторов есть шансы, и вполне реальные. Для начала надо создать крепкую талантливую рукопись, и, если такая рукопись попадает ко мне, я, со своей стороны,  делаю все возможное, чтобы довести ее до печати в ближайшие годы…

– Каждый раз, бывая в Казани, не перестаю удивляться разнообразию роскошно и стильно оформленных и очень «весомых» по содержанию литературных, культурологических журналов.  А какие издания Вы  выделили бы из общего потока? И сохраняется ли у вас система гонораров за журнальные публикации?

– Что касается литжурналов, то ведущим среди них, безусловно, является  журнал «Казан утлары» («Огни Казани»). Наряду с «Сибирскими огнями», это – старейший региональный литературный журнал в России, авторитетнейшее издание, публикующее прозу, поэзию, критические статьи, отражающее все тенденции современной литературы Татарстана. Среди русскоязычных изданий культурологического характера назову молодежный журнал «Идель» (выходит на двух языках, при том, что материалы практически не дублируются), «Аргамак», «Казанский альманах»… Особо хочу сказать о журнале «Казань» – это больше культурологическое, чем литературное издание, где публикуются статьи о музыке, живописи, представляют наиболее интересных современных авторов (в том числе и участников наших фестивалей, за что отдельное спасибо редакции). Высочайший профессиональный уровень главного редактора «Казани», Юрия Балашова и его талантливой команды  делает этот журнал достойным практически международного уровня –  поэтому я всегда с удовольствием представляю и дарю его в своих зарубежных поездках. Что же касается творческих гонораров, то они существуют, но далеко не везде, а учитывая их сегодняшний размер, это, скорее, некий моральный стимул для автора, признание его или ее профессионализма – не более того…

–  Ну что ж, мы покончили, так сказать, с официальной частью нашего интервью и теперь можем переходить к следующему блоку вопросов – о творчестве, о жизни, о любви…  Мне не раз приходилось цитировать А.К.Толстого, утверждавшего, что «служба и искусство вредят друг другу» и рано или поздно приходится делать между ними выбор.  Вы в своем лице с блеском доказываете, что вполне возможно  достойно сочетать в себе творца и чиновника…

– Пожалуйста, не называйте меня чиновником –  то, что я делаю по жизни не имеет к этому слову ни малейшего отношения… Хотя, конечно, «заорганизовать» можно любое начинание – все упирается в то, как ты относишься к своему делу: если формально, то да, ты – именно чиновник, а если ты горишь тем или иным проектом, волнуешься, болеешь за  результат – тогда ты уже полноценный соавтор, соучастник творческого процесса. Лично  я никакой сложности в том, чтобы сочетать два этих начала, никогда не ощущала – наверное, потому, что в моей жизни все складывалось органично и постепенно. Стихи я начала писать еще в глубоком детстве, но, уступая желанию родителей, поступила в медицинский, где  стала писать уже настоящие стихи, тогда же состоялись первые публикации… Закончив учебу, я несколько лет проработала детским врачом и только позже пришла  в литературу –  поступила в Литературный Институт, по окончании проучилась  два года в  аспирантуре Института мировой литературы при Российской Академии наук… А когда меня (кстати, достаточно неожиданно) пригласили работать в Союз писателей, я долго отказывалась, хотела остаться свободным художником, но потом согласилась – и не жалею об этом, потому что эта моя работа вкупе с моим нынешним статусом дает мне  дополнительные возможности для осуществления каких-то интересных литературных проектов, причем зачастую неформальных. Мне не мешают (а порой даже и помогают) в этих моих начинаниях, за что я и благодарна нашему писательскому союзу. Я пишу рецензии, участвую в работе разных секций, организую какие-то мероприятия, но главное, я имею возможность отслеживать сегодняшнюю литературную ситуацию, знакомиться с какими-то интересными авторами, которым могу реально помочь. Конечно, из  потока тех, кто приходит с рукописями, максимум, процентах в пяти можно говорить, что там действительно есть что-то значимое – именно эти пять процентов я с радостью стараюсь поддержать, как-то продвинуть, предлагаю их материалы в местные литиздания, а порой и в московские…

– Но, вспомним, редакторы журналов, секретари творческих союзов и т.п. традиционно жаловались (и жалуются), что им приходилось в буквальном смысле наступать на горло собственному творчеству, что, если бы не их редакторская или административная работа, они бы творчески состоялись намного полнее… Очень многие наши коллеги решительно отмахиваются от всего не связанного напрямую с их личным творчеством, дескать, мое дело – творить, а уж «организовывать» и продвигать это должен кто-то другой… Но существует ведь и культура просвещения, культуртрегерства в самых разных формах, задача поддержки других талантливых людей, – и всем этим тоже должен кто-то заниматься, и почему этим «кто-то» не должны быть мы с вами?..

– Вообще, слово «творчество» по отношению к себе употреблять некорректно… Но я успеваю как-то  сочетать все свои ипостаси. Бывают периоды вдохновенные, когда пишутся именно стихи, бывает, что я перехожу на прозу, пишу статьи, пьесы… У нас есть интересный проект, придуманный мной в свое время – это так называемые «поэты-передвижники», с которыми мы выступали в наших городских библиотеках. И это была не какая-то разовая акция – за год мы выступили  более чем в 40 библиотеках. Нас поддержала руководство центральной библиотечной системы города, поэтому все было замечательно организованно –  в первую очередь, спасибо за то, что они подготовили нам публику: это были любители поэзии самых разных возрастов и профессий, участники каких-то литклубов, а больше всего – старшеклассников… Мы выходили «в народ», выступали по 3-4 человека, читали стихи, прозу,  а больше всего беседовали о литературе –  было очень интересно, и каждый раз после таких встреч ко мне подходили  люди, спрашивали, как со мной связаться, чтобы показать какие-то свои тексты, участвовать в наших будущих мероприятиях…

– Что касается аудитории – сегодня со всех сторон мы слышим сетования, что читательская аудитория не только сокращается, но и становится все более возрастной. Процессы эти вполне объективные – молодежь меньше читает, а если и читает, то в основном задействует электронные носители информации и т.д. Но на ваших мероприятиях широко  представлены именно молодые читатели – подчеркиваю, даже не писатели и не поэты, а именно ЧИТАТЕЛИ… Поделѝтесь, как и чем сегодня можно привлечь внимание молодых слушателей и читателей?

–  Надо просто  работать с аудиторией – и я, и мои друзья это делаем постоянно: иногда это происходит в индивидуальном порядке, иногда в расширенном формате.  К примеру, наш поэт, философ, преподаватель Казанского университета, Натан Моисеевич Солодуха постоянно приводит на наши мероприятия своих студентов, и я по их лицам, по реакции на происходящее отчетливо вижу, что это отнюдь не «добровольно-принудительная» акция  – они внимательно слушают,  активно участвуют в происходящем… Повторю еще раз – с аудиторией надо работать, работать упорно и постоянно, а не только тратить кучу денег, чтобы дать бегущую строчку на ТВ или вывесить растяжки по городу… (Хотя все это, безусловно, тоже очень неплохо и нужно). Нужно шаг за шагом, день за днем приучать читателя к хорошей профессиональной поэзии. Сегодня мне постоянно звонят, спрашивают, когда будет очередной фестиваль, кто приедет, просят прислать пресс-релиз и т.п.  В общем, в соответствии со старым, но верным утверждением: сначала ты работаешь на имя, а потом имя, известность, авторитет – отчасти мой, отчасти тех проектов, которые удалось успешно осуществить за эти годы –  работают  уже на тебя…

– То есть, читателя надо растить и ваять собственными руками… Наша беседа проходит в СП Татарстана, где мы с Вами, представители разных государств,  беседуем на русском языке. И у вас, и у нас естественно сосуществуют два потока – литература на национальном и на русском языках. Но нет-нет да и возникают какие-то нелепые обсуждения – кто первее, кто главнее, что настоящее, а  что – «побочное»…   Я знаю, что вы не только замечательный поэт, пишущий на русском, но еще и переводчик,  много и активно переводящий татарских поэтов. Как лично в Вас уживаются две языковые стихии?  И нужно ли нам и в будущем сохранять это двуязычие, в том числе и в литературе?

–  На мой взгляд, подобное двуязычие просто необходимо… Да, я знаю оба языка, и не вижу абсолютно никаких противоречий в том, что я, татарка, пишу на русском. На мой взгляд, это может только обогатить творчество – когда на один личностный взгляд, на один мой мир накладывается еще один, и возникает удивительный сплав двух  культур, ярких и невероятно самобытных, с огромной историей… А ведь известно, что именно на стыке культур и рождается все самое интересное –  достаточно вспомнить тех же Чингиза Айтматова, Олжаса Сулейменова, которые в свое время поделились своим совершенно особым (и между прочим, ярко выраженным национальным!) взглядом с целым миром, перевернув сознание многих и пишущих, и читающих… У нас  первые  татарские писатели, пишущие на русском, стали появляться где-то в 60-е годы прошлого века – драматург Валеев [прим. – Валеев Диас (1938 – 2010) – известный татарский писательдраматург], поэт Рустем Кутуй [прим. – Кутуй Рустем (1936 -2010) – известный поэт, писатель и переводчик, сын классика татарской литературы  Аделя Кутуя]

Сначала к ним относились чуть ли не как к предателям национальных интересов и т.п. – первопроходцам ведь всегда трудно… Но они состоялись как личности, состоялись в литературе и этим доказали свою правоту в том давнем споре, подготовив почву для тех, кто шел следом. Другое дело, что если мы выходим из определенной национальной среды, то даже ощущая себя вполне естественно и вольготно в иной культурной среде, не стоит забывать о своих корнях, потому что, как гласит старая, но верная истина, дерево без корней падает. А в общем-то, главное – это то, что получается у всех нас «на выходе конечного продукта» –   это либо литература, либо нет, вот и все…

– В общем, как я уже где-то писала: «союз «и» всегда лучше, чем «или»…  Через ваши переводческие руки проходит множество текстов современных татарских поэтов. Сравнение – дело заведомо неблагодарное, но если все-таки попытаться сравнить мейнстримы в татарской поэзии на русском и национальном языках –  можно ли выделить какие-то характерные черты,  в чем сходство, в чем различие этих двух потоков?

– Как известно, татарская литература насчитывает более, чем тысячелетнюю историю – об этом много и справедливо говорится. Но, к сожалению, в последние десятилетия у многих наших соотечественников тексты напоминают лучшие образцы 60-70-х годов прошлого века, то есть,  того периода, на который пришелся расцвет советской татарской литературы… Многие интересные мировые поэтические тенденции, увы, прошли абсолютно мимо большинства наших авторов, которые испытывают ко всему этому некое внутреннее отторжение – хотя, непонятно, почему бы не поиграть со словом, не попробовать, не поэкспериментировать?..  Это же просто необходимо для нормального, живого развития литературы, языка… Я действительно много перевожу и скажу откровенно: подчас так скучно переводить бесконечно повторяющиеся строчки о хрустальных родниках, родных краях, любимых глазах и тому подобном, давно уже ставшем штампом… Так хочется встретить какую-то новую интонацию, новый, яркий образ – пусть это будет спорно, несовершенно, но пусть это будет!… Ведь если поэзия не несет в себе внутренней новизны, некоего «взрыва» – это уже не поэзия, а просто тексты… Так сложилось, что литературные потоки на русском и татарском языках у нас соприкасаются не слишком близко и часто. Как и почему так получилось, случайно или закономерно –  это уже, наверное, тема исследования для будущих литературоведов. Мы дружим, общаемся, но мало влияем друг на друга, и это искренне жаль. Редко бывают вечера, в которых бы принимали участие и русскоязычные поэты, и поэты, пишущие на татарском… Вот, кстати, надо   мне подумать еще и над таким проектом!.. (смеется)

Алина ТАЛЫБОВА и Лилия ГАЗИЗОВА в КАЗАНИ у мемориальной доски
нашего выдающегося соотечественника НАРИМАНА НАРИМАНОВА

– Провокационный вопрос – а может, мы живем в эпоху, когда язык, в том числе и литературный, становится, вообще, не нужен?..  На одном из ваших фестивалей мне довелось    слушать, в частности, Лоренса Блинова – самого необычного из ваших авторов, приверженца «бессловесной» поэзии, состоящей из звуков… Может, будущее за  вот этим первозданным звукорядом, может, это и есть то уникальное эсперанто, которое ищет человечество? И  сегодняшний компьютерный новояз, молодежный сленг, буквенно-цифровые сокращения – явления того же ряда? Прислушиваясь к себе, понимаю, что мне все-таки было бы безумно жаль терять стихию языка, радость работы со словом…

– Нет-нет, без языка нам, пишущим, никак… А все упомянутое вами осталось в истории литературы, только как некий интересный (и, безусловно, полезный) эксперимент, не более того… Я убеждена, что подобно тому, как реки и моря имеют способность самоочищаться, так и язык будет очищаться от всего случайного, наносного, ненужного, оставляя только по-настоящему необходимое. Знаете,  у нас в России в свое время прошел  всеобщий «народный» диктант – он широко освещался и в сети, и  в реале. Было в этом диктанте среди прочего и слово «жжёт», и словесники уже заранее ожидали града ошибок – ведь сегодня в интернете (наряду с другими модными слэноговыми словечками) принято писать «жжОт» – это так называемые сознательные орфографические ошибки. Но на удивление всем такую ошибку сделали всего двое из участников диктанта… Так что и молодежь с ходом времени приходит к тому, что к языку надо относиться бережно, и даже у нового поколения он становится правильнее, выразительнее. Я убеждена – все это пройдет, это болезнь роста – не более того…

– Великое множество критических перьев и дискуссионных копий затупилось о такие темы, как существует ли реальное разделение поэзии на «женскую» и «мужскую», может ли свободный стих  «убить» рифму и так далее. А что Вы думаете по этому поводу?

– Я думаю, что  особой разницы для читателя нет – пусть это будет поэзия женская, мужская, но пусть это будет, в первую очередь, поэзия, и поэзия талантливая – тогда  уже все это не так важно… Порой читатель читает сначала текст, не заглядывая в аннотации, хотя, конечно, чтобы лучше понять автора, проникнуть в его творчество, нужно знать, кто он (или она), откуда родом… Что касается противопоставления рифмы и свободного стиха – знаете, у меня в свое время вышло шесть сборников традиционных силлабо-тонических стихов, но в какой-то момент я вдруг ощутила, что рифма меня  стесняет – мне стало как-то смешно и ненужно рифмовать свои строчки… В последние годы я практически отказалась от рифмы, перейдя на верлибр. Я, в основном, дружу с «традиционными» поэтами, но они, как раз,  очень естественно и легко восприняли меня в моем новом качестве верлибриста… Пару лет назад я впервые приняла участие в московском фестивале, где встретилась с мэтрами современного российского верлибра – организатором этого фестиваля Юрий Борисовичем Орлицким, Вячеславом Куприяновым, Данилой Давыдовым… Очень интересно участвовать в таком фестивале, где звучат только верлибры. (Кто-то разделяет верлибр, белый стих, свободный стих и так далее – но это, на мой взгляд, уже нюансы…) Надо заметить, что в русскоязычной поэзии верлибр приживается довольно сложно, хотя в той же древнерусской литературе свободный стих существовал всегда. Я абсолютно не считаю, что рифма себя изжила, ни в коем случае не оспариваю того, что в области рифмованной поэзии  нас ждет еще немало интересных открытий, осознаю, что это направление вряд ли когда-нибудь станет мейнстримом в русскоязычной поэзии, но уверена, что и у верлибра есть будущее – интересное и полнокровное. Но надо сказать, что хороший верлибр – это редкость, потому что многих  поначалу привлекает его кажущаяся легкость…

– Вы предвосхитили мой следующий вопрос… При работе с  текстами молодых нередко приходится сталкиваться с тем, что авторы пытаются закамуфлировать собственную неумелость какой-то «авангардной» формой, камуфлируя ее, в том числе, и отсутствием рифмы, размера… Как же все-таки доказать, что это не смелый прорыв и не новый взгляд, а просто-напросто профессиональная несостоятельность?  И ведь, наверное, и в свободном стихе есть свои критерии?

– Конечно же, есть. Более того, если в классическом стихе ритм и рифма создают некую музыку, за которой можно иногда «спрятать» отсутствие образа, оригинальной мысли, то в верлибре не за что прятаться – тут все на виду. А вообще для определения настоящего в творчестве, есть такое хорошее слово – цепляет (или не цепляет).  Так что, если в стихе – неважно, рифмованном или свободном – есть какой-то яркий образ, строчка, парадоксальный посыл, которые сразу запоминаются, цепляют читателя, то это и есть настоящая поэзия.  Но, в общем, Вы правы – нередко  бывает так, что за верлибр выдают просто некий набор слов…

– Мы живем в эпоху глобализации, когда удручающе одинаковыми становятся не только еда, одежда, фильмы, но и чувства и мысли… Не  существует ли такой опасности и в поэзии, в первую очередь, так называемой авангардной? К сожалению, сегодня некоторые авторы сознательно подлаживают свои тексты под некий «европейский» стандарт – им кажется, что так их скорее оценят на Западе, станут переводить, продвигать…

– Был у нас в Казани такой Марк Давидович Зарецкий – руководитель нашего литобъединения. Так вот он часто повторял нам, студийцам, что неважно, О ЧЕМ ты пишешь, важно –  КАК… Наоборот, именно сегодня в эпоху глобализации, как никогда широк интерес к частному, личностному, национальному, и тех авторов, которые этого не понимают, можно только пожалеть. Ведь что такое вообще поэзия, литература?.. Это, в первую очередь, Личность. Мы ведь понимаем, что любой образованный человек, мало-мальски знакомый с азами  работы со словом, вполне может написать стихотворение или рассказ – это, в общем-то, не так уж сложно. Но важно ведь совсем другое – какая личность стоит за написанным: если она большая, сложная, интересная, то и произведение будет таким же, и тогда можно ждать каких-то действительных творческих прорывов. Ну, а если маленькая и серенькая – то, соответственно, и чуства, и мысли, и тексты у такого автора тоже будут маленькими и серенькими…  

– Еще вопрос, который я при всяком удобном случае задаю своим коллегам-профессионалам – как обращаться с графоманами? Вопрос особенно актуален сегодня, когда размыты критерии, сокрушены авторитеты, а графоманы поют друг другу публичные дифирамбы, бряцают какими-то виртуальными премиями, членством в не менее призрачных литсоюзах… Поделитесь своим профессиональным опытом общения с этой особенной породой «авторов»?

–  Я думаю, что обращаться с графоманами (впрочем, как и со всеми другими) нужно вежливо, тактично и внимательно. Но с другой стороны, когда наступает «момент истины», приходит время выносить профессиональный диагноз – печатать материал или нет, нужно проявлять максимальную  твердость (а при необходимости, даже и жесткость) и ставить шлагбаум на графоманском пути. Да, сегодня существует великое множество писательских союзов и объединений, всяческих литературных премий, но необходимо все-таки различать, когда та же премия полновесна, наполнена серьезным профессиональным содержанием, учитывать учредителей премии, состав жюри – это должны быть серьезные литературные журналы и серьезные   литературные имена, а не возникшие неизвестно откуда и ничем не подкрепленные «проекты»…

–  Сегодня, когда люди не сосредоточены на работе над душой, когда все силы уходят на борьбу с внешним материальным миром или на его благоустройство, нужна ли нам поэзия – самое «неприкладное» и эфемерное из искусств? Каково, на Ваш взгляд, назначение поэта в сегодняшнем мире, когда у большинства наших современников видимой потребности в поэзии нет?

–  Я бы сказала так: если не можете помочь поэту, то хотя бы  не трогайте его – просто дайте ему фиксировать те волшебные мгновения происходящего, то сиюминутное, что не сможет отразить в творчестве никто, кроме него. У поэтов тонкая кожа – это общеизвестно, а у некоторых ее нет вообще, поэтому их надо любить, помогать, беречь, ну или хотя бы стараться не делать им больно… Поэты – разные, кто-то может быть глашатаем, бунтарем, предвестником, кто-то лириком, интеллектуалом и так далее. Когда-то нужны были то бунтари, когда-то – лирики, еще когда-то – интеллектуалы… Сегодня, на мой взгляд, поэт стал просто поэтом, без всяких  побочных  назначений и предназначений – с одной стороны он никому ничего не должен, но с другой стороны, он должен не забывать, что на поэтов оглядываются, к ним прислушиваются, и, как следствие, чувствовать свою ответственность перед словом, перед читателем. Потому что  лично я убеждена, что время все расставляет все по своим местам, а поэтическое слово весомо во все времена, так было и будет всегда – всем нам надо помнить об этом…

–  В заключение нашей беседы – что бы Вы пожелали «Литературному Азербайджану», его авторам  и читателям?

– Желаю журналу  новых интересных авторов, увеличения тиражей, сотрудникам – здоровья, терпения,  приятных профессиональных открытий, а читателям –  чтобы они развивали свой вкус, читали неважно кого и какого направления, главное, чтобы это была хорошая умная гуманистическая (несправедливо забытая сегодня слово) литература…

Беседовала  Алина  ТАЛЫБОВА

КАЗАНЬ – БАКУ Лилия  ГАЗИЗОВА    

«Стихи Лилии Газизовой настолько не похожи на стихи других, настолько оригинальны, что даже найти им название было нелегким делом. Они одновременно тянутся и к старине, к истории своего народа, и вместе с тем являются новаторством… С первой же страницы ее голос приковывает и чарует…» 

Анастасия ЦВЕТАЕВА, 1992 г.

(Из предисловия к первой книге Л.Газизовой «Черный жемчуг»).

 Ключ

Денис Осокин* сказал,

Что я ключ к городу К.

А мне –

Закрыть бы город на три дня.

Чтобы не было в нем

Ни жителей, ни гостей.

Пусть бы

Они погрузились в сладкий

Привольный сон.

А я бы ходила

По улицам старым

И улочкам,

Трогала шершавые камни

Башни Сююмбике*.

Я всматривалась бы

И вслушивалась бы

В краски и звуки,

Вспоминая смычки и пуанты

Печального детства…

И стояла бы долго

У памятника Пра моего – Мулланура…

Тихо-тихо было бы в моем городе.

И ушли бы обиды мои.

И поняла бы я город свой.

И простила бы

По-детски…

По-царски…

*  Осокин Денис – известный российский прозаик, поэт и сценарист, уроженец Казани

Знаменитая «падающая» башня в Казанском Кремле, архитектурный символ Казани. Название башни связана с царицей Сююмбике — одной из легендарных женщин в истории исламского мира.

 

На  рассвете

Меня пугает

Твоё неуменье летать.

Что же нам

На рассвете делать?

 

Я – подросток

Неинтересно стало

Укладывать строчки

В ложа метрические.

Не хочется жонглировать

Словами и рифмами,

Образами и метафорами.

Милее их на пол ронять,

Прислушиваясь к шуму падения.

 

Угловатым подростком

Хочу остаться

В мире взрослых-хореев.

 

У дверей

Когда мне станет одиноко,

Так одиноко,

Что не захочется видеть

Этот безобразно-прекрасный мир,

Я наберу твой номер телефона.

Нет, я буду медленно крутить

Диск телефона…

И каждая набранная цифра

Будет означать ступень на лестнице,

К тебе ведущей.

Я не решусь набрать

Последнюю цифру –

Постояв у твоих дверей,

Не решусь позвонить.

 

***

Ты снова приземлилась

На четыре лапы,

Душа моя.

Исхитрилась, ловкая,

Не разбилась.

 

Чем поманила тебя высота?

Новым горизонтом?

Близким небом?

 

Однажды это уже было:

Солнечная крыша,

Далекая земля.

И где-то там, среди облаков,

Близкая и ненадежная дорога.

НЕТ КОММЕНТАРИЙ

ОТВЕТИТЬ


Срок проверки reCAPTCHA истек. Перезагрузите страницу.