К юбилею Есенина – 120-летию – продолжаем публиковать стихи бакинских поэтов.
Экрам Меликов
Жил поэт
В северных столицах отдаленных
Жил поэт, блестящий, как наган.
Многих стихотворцев одаренных
Много одаренней. Хулиган!
Пел поэт свежо и бесшабашно,
Только в строчки проникала грусть.
Он любил свою Россию страшно,
Знал ее насквозь и наизусть!
Но когда глаза его сухие
Заливала тягостная муть,
Все хотелось на груди России
Русому бродяге отдохнуть.
Ветер разметал поблекший волос.
Мерзли над полями паруса.
А поэта чистый, звонкий голос
Соколенком рвался в небеса!
Жизнь шутить с поэтом не хотела.
И над сонным миром, жизнью над,
Взвился он в пространство без предела,
Перерезав вену, как канат.
Больно. Глаз сомкнувшиеся щели.
А душа? Что делать с грешной, с ней?
Мне его последнее решенье
С каждым днем становится ясней.
Сиявуш Мамедзаде
Сны старого дома
В этом доме, в ночной тишине
Слышно эхо далеких застолий.
Оживает портрет на стене,
И певец из рязанских раздолий
Шепчет тихо, но внятно вполне:
«Шагане ты моя, Шагане…»
За дубовым старинным столом
Содвигают приятели чарки.
Молодой представительный Чагин
(Между прочим, Второй секретарь)
Утирает слезу кулаком.
Москаленко, радушный хозяин,
Одобрительно ахает: «Жарь
О России еще, о Рязани…»
Где-то цокает, лязгает конка,
И протяжно поет муэдзин!
Далеко ты, родная сторонка,
Край кострами горящих рябин…
Уже веки от водки набрякли,
Но убудет ли русский задор?
Молоканин из местных, Непряхин,
Тож не промах, недаром рабкор
В «Бакрабочем», конечно (где «Анна
Снегина» вышла в свет, ну и ну!
Может, докам ученым и странно,
Этот факт я добром помяну).
Ограненный графинчик пустеет.
Перепляс на дубовом столе…
И Есенин внезапно грустнеет:
« То ли было у нас на селе…»
…Он уедет из теплого юга,
Чуть уняв свою боль и тоску,
И настигнет сердечная вьюга
Роковая вдали от Баку.
И, смежая глаза в «Англетере»,
Может, вспомнит он шелест осин
Иль свою черноглазую пери,
Уходящую в тюркскую синь…
Елизавета Касумова
Зеркало
В этом доме, где прошлого тени,
Где высокие потолки,
Здесь когда-то бывал Есенин
И звучали его стихи.
Здесь картины, вещи, портреты –
Соглядатаи тех времен.
Обстановки старинной предметы
Сохранили память о нем.
Озираюсь вокруг рассеянно,
Мне хозяйка чай принесла…
«Это зеркало знало Есенина», –
И коснулась рукой стекла.
Ну скажите мне, Бога ради,
И откуда он там возник?
На холодной зеркальной глади,
Как в тумане, есенинский лик.
Он стоял, опираясь на тросточку,
И с тоской говорил: «Опять…
Снова будут меня по косточкам
С упоением разбирать.
Дескать, шалый он был, выпивоха,
И охальник, и скандалист…
Может, жизнь я и прожил плохо,
Но всегда был в помыслах чист.
Пусть сменил я немало женщин,
Пил, скандалил, плясал и свистел,
Но страдал я и сам не меньше,
Что любить ничего не умел…
Суд любой над собой приемлю:
Только как меня не разбирай,
Все ж любил я – рязанскую землю,
И любил балаханский май».
…Отражение вдруг померкло
И исчезло. Я тихо сижу
И смотрю в опустевшее зеркало,
И с трудом в себя прихожу.
